| trepsy.net |
психологические упражнения для тренингов |
Муж да жена, почитай, полжизни вместе прожили, а детей, слышь, не родили. Наконец, послал им Господь дитя. Ох, и радовались муж да жена. А дочку назвали Татьяною. Танюшка веселой девчонкой росла, живою да шустрою. А как стала в пору входить, можно стало и об женихах поговорить-потолковать. Только про замужество стала говорить ей мать, а Танюшка смеется: замуж – не напасть, как бы замужем дне пропасть! Толковая выросла девица и не баловница.
Отправилась как-то Танюшка с подружками в лес. Мать уговаривала дочь сегодня в лес не ходить: уж больно тяжелый ей сон ночью привиделся. Будто в темном лесу ухватил девку за косу здоровенный медведь. Та кричит, а голоса нет... Только Танюшка каким-то там снам разве поверит? Вот и ушла с утра с корзиночкой. Только не зря беспокоилась мать. В том лесу много пришлось девке испытать.
Сначала-то она заблудилася. Как подружек своих не звала, те не откликалися. Она и по солнышку шла, и тропки приметные искала. Но тропок не попадалось ни одной. Один лишь лес кругом густой. Как вовсе стемнело, Танюшка поддерево упавшее присела. Но куда дальше-то идти? Только под ветками устроилась, начала дремать, а тут к ней под елку гость – шасть. Весь в шерсти, на девку глядит и молчит. А глаза, вроде, человечьи...
Хотела Танюшка поначалу встать да прочь от зверя этого бежать, да куда бежать-то? Ну, и осталась под елью той. А зверь не тронул ее рукой, рядом на пенек присел и сон ее сторожил... Очнулась она – уж солнышко высоко. Хотела встать да пойти домой, а зверь этот все на пеньке сидит, на девку человечьими глазами глядит. Танюшка из-под елки встала, юбку отряхнула и на зверя того взглянула:
– Домой мне надо!.. В деревню!.. – Неуверенно так девка зверю говорит, а сама по сторонам глядит: куда бежать, коли зверь на нее набросится? А тот вдруг и говорит человеческим голосом:
– Да куда ж ты пойдешь? Кругом – болото, топь!.. Как ты сюда невредимой пришла – не пойму! Сюда и тропки-то нет вовсе...
– А как же мне теперь быть?.. – испугалась Танюшка.
– Пока у меня в избе пожить. А как зима на ноги станет, так болото и замерзнет. Тогда и домой отправишься...
Может, Танюшка и не хотела соглашаться, да куда же ей деваться? Следом за тем зверем и пошла. А избушка его была небольшая, но с умом поставлена. Ел тот зверь из мисок, пил из кружек, но главное – говорил. Этим он Танюшку и удивил. Кто ж он такой?
А тот о себе ничего не говорит, только гостью расспрашивает: про семейные дела, про родителей, про деревенские новости. И не страшно с ним совсем. Вскоре Танюшка в избе прижилась: убиралась, обед варила, кое-что шила. У зверя-то здесь все для этого было. Но по дому девка тосковала и все зимы ожидала.
Зверь Танюшку не донимал. По вечерам ей сказки сказывал, на охоту ходил. Девка ведь думала: как медведь он охотится. А у него в избе – ружье! Скоро Танюшка перестала замечать, что шерстью покрыто у него лицо, что когти на руках. Мало ли, какая внешность у него, но не зверь же он – это видно. А раз человек, то и обращения требует человеческого. Вскоре и смех Танюшкин стал слышаться в избушке, и шутки хозяина лохматого, и пение. Пела Танюшка сначала одна, потом и на два голоса. А голос у хозяина оказался бархатный и на слух приятный.
Вот уж и снег на землю пал. Хозяин Танюшку у себя не держал. Но и она не уходила. Все уход свой откладывала... Так в той избушке три полных года и прожила. Двоих ребятишек родила: мальчонку да девчонку. Те к папке лохматому словно к мужику бородатому спокойно на руки шли. А уж он за ними как ходил! И играл, и игрушки мастерил, и верхом на плечах своих их возил, катал. Только нет-нет, а тосковал. Все Танюшку в деревню звал. Мол, попросим у родителей прощения, вымолим благословение, повенчаемся, как люди. Заживем!
Танюшке-то стыдно мужу правду сказать: ну, что ей скажут отец и мать, когда его, лохматого, увидят? Да и от народа стыдно... Хоть по дому она и тосковала, но мужа своего в деревню не пускала. Только через три-то года он ее уговорил. Пошел в деревню, правда, один. А вернулся – шерсть на нем в клочья порвана, ноги собаками покусаны. Еле живой пришел. А про семью Танюшкину сказал: мол, живы ее-то родители, только мать нездорова. В постели уж с полгода лежит, плачет, отцу говорит:
– Хоть бы перед смертью на дочку глянуть... Пусть бы пришла голая – босая, пусть бы больная, только живая.
Заплакала Танюшка, спросила: как, мол, он это все услыхал – увидал? Неужто, в дом к ним заглядывал? А тот и поясняет: под окошком, мол, стоял, вот и слышал. Потому меня и собаки учуяли да прогнали... А в сам дом не входил, про Танюшку с родителями не говорил... И Танюшка, родителей своих жалеючи, решилась...
Шли они в деревню темной ночью, по снежку. Танюшка на руках несла девчонку, а отец – сынка. До родного дома добрались до утра. В избу первой Татьяна вошла, сразу перед родителями на колени встала. Прощения просит. А рядом с ней – девчонка стоит, глазенками вокруг глядит, а к бабке с дедом не подходит.
И тут у бабки на постели углядела девчонка Танюшкину игрушку. Мать всегда ее с собой в постель брала, когда хворала да по дочке тосковала. Подбежала девчонка к постели и у бабушки спрашивает:
– Баба! Баба! Это – твоя?
– Это – мамки твоей игрушка была, пока она нас с отцом не бросила. – Бабка это говорит, а сама на дочь глядит: что та скажет?
А Танюшка слезами плачет, но молчит, а потом и говорит:
– Не одна я к вам пришла. С мужем да с детьми. Маруся! Папку позови!
Сказала она это дочке, а ее мать, свое имя, услыхав, вздрогнула. Ты гляди, в честь нее дочь внучку назвала. Значит, не забывала... Когда муж с мальчонкой в дом ступил – чуть с испугу старушку не сгубил. Дед – старик и тот весь сник, на лавку сел и замер... Оно, конечно, такую красоту да стать нелегко принять! Одной шерсти – пуда два, да клыки в два ряда! Еле оба старика отдышалися. Хотел отец на дочь накричать, да тут Татьяна всполошилася:
– Отец! Гляди! Кабы Егорка за уголья не схватился!
Дед тут замер, а потом и рот закрыл: в честь него ведь Егором внука кликали. Ну, чего тут скажешь?
– Вы хоть венчанные? – забеспокоилась мать.
Пришлось дочери объяснять, что эти три года жили они в лесу, где ж там храм-то взять? Заплакала старуха-мать. А потом мужу и говорит:
– Давай, Егор, икону неси! Будем дочь благословлять! Негоже им невенчанными проживать! А ты хоть крещенный? – спросила зятя.
– Крещенный, матушка!
Только коснулся он губами образа святого, как слетела с него шкура зверя лесного. Клыки отпали, когти пропали. Стоял перед ними мужик молодой, но с седою головой.
До самого утра все в избе не спали. Только деток укачали, а сами, считай, сутки зятя слушали. А слушать было чего...
... Полюбила его, парня ладного, ведьма старая. Уж она его и красотою смущала, и карами стращала – не хотел он замуж ее брать! Вот и решила она его наказать. Как сама поняла: лучше он на тот свет пойдет, а ее замуж не возьмет, так страшные слова и произнесла:
– Будешь ты на долгие года зверем лесным, чудищем лохматым! Жить станешь в глухом лесу, среди топких болот. Чтобы тебя никто там и увидать не смог! Мучайся, страдай, меня вспоминай! Ежели какую девку добрыми речами и соблазнишь – все равно человеком не станешь. Только если невестина мать тебя сама благословит да иконой осенит – тогда только стану бессильной я. Но такому не бывать! Никто тебя не станет благословлять: чем такого чудища – лучше калеку в рубище!
Восемь долгих лет прожил Макар в обличий зверином. Имя свое даже жене не открывал. Боялся, кабы она его и вовсе за человека не приняла. А зверь – он и есть зверь! Его ведь таким вот страшным полюбить-то следовало... А сколько он потом про свои мытарства сказывал?! Мать да жена прямо наплакались. Даже старый Егор, нет-нет, да от стола и отойдет: слезу смахнуть да печаль продохнуть.
Венчание было тихим, скромным. А девки – подружки, которые еще незамужними были, все дивились: и где Танюшка такого красавца нашла? Силен как медведь, только волосами сед... Но иная седина украшает мужика.
Предложить ребенку сделать поделку для члена семьи, у которого скоро день рождения, именины или другой праздник. Постараться вложить в поделку всю теплоту и любовь к ближнему человеку.
Цель: подвести детей с помощью притчи-нравоучения к тому, что опыт старших и их мудрость дают возможность следующему поколению не испытывать больших бед и опасностей, если, разумеется, молодые прислушиваются к этому опыту. Не формируя в детях комплекс «вечной спасительницы», жертвующей чем-то ради спасения «зверя» и чудища, способствовать осознанию того, что не все внешне уродливое и некрасивое, является таковым и по сущности. Любовь преображает человека, делает его способным на самоотречение, самопожертвование, что является истинно человеческим качеством.
Формы работы: групповая, индивидуальная.
Для работы групповой и индивидуальной можно выбрать детей с недоверием и равнодушием относящихся к советам старших, к просьбам и наставлениям родителей. Все советы и просьбы взрослых такие дети воспринимают как посягательство на их самостоятельность и самость, В основе этого чувства лежит самолюбие и гордыня. Не зря наши далекие предки в книге 16 века «Домострой» предупреждали родителей: «Сокруши упрямство, покуда растет». Неумение подчиняться, прислушиваться к советам старших обрекает ребенка на совершение серьезных, а порой смертельных для него ошибок. Путь самостоятельных проб и ошибок должен подкрепляться памятью предков, поскольку жизнь последующего поколения всегда сложнее жизни предыдущего.
Целесообразно использовать эту сказку и в работе с детьми, которые сориентированы лишь на оценку внешних данных человека, а не на его сущность и личностные качества. Опасность такой поверхностной оценки человека грозит не только трудностями общения, но и часто потерей истинных друзей взамен приобретения внешне презентабельных, «блестящих», но пустых и бессодержательных приятелей.
Третьим поводом выбора этой сказки для работы с детьми может быть серьезный разговор о любви, о чувстве, истинным смыслом которого дети интересуются очень рано.
Умение быть преданным, благодарным, «жалеть» человека в том смысле, чтобы беречь, уважать, ценить, желать ему добра – все это предмет разговора с ребенком уже в старшем дошкольном возрасте. Многие родители ошибочно полагают, что детям еще рано слышать такие слова, однако они все равно слышат, только не эти слова, а иные, и не от любящих близких людей, а с экранов телевизоров или в подъездах от старших приятелей. Целомудрие – это не выдумка ханжи и лицемера, это – православные традиции воспитания молодежи русского народа. Муж и жена – две половинки одного целого, семья – то самое святое, которое во времена потрясений и перемен является незыблемой и ценнейшей основой душевной целостности и опорой на жизненном пути человека – существа социального и очень ранимого.
|
|
© trepsy.net 2007 - 2024г. |